МАМА И ЕЕ ПРЕДКИ
Моя мама Анна Иосифовна Толкачева, в девичестве Бакалинская, происходила из сильно обрусевшей польской семьи. Мама, самый дорогой и любимый человек, где найти слова, чтобы рассказать о тебе? Уже более 30 лет тебя нет рядом со мной, а я живу, двигаюсь во времени, раздвигая темные его покровы, и, как водитель автомобиля, все время поглядываю назад в зеркало заднего вида и вижу тебя, всегда молодую, вижу такой, какой ты была в предвоенные годы, и почему-то ты всегда мной недовольна: нет, нет, это не ты, это я сам неудовлетворен своим несовершенством.
Мама до революции жила в очень благополучной, спокойной, доброжелательной обстановке. Ее отец - мой дед Бакалинский Иосиф Федорович, сын учителя из Белой Церкви [6], учился в Киевском университете, откуда был исключен за участие в студенческих волнениях и сослан в город Ядрин Казанской губернии. Сведений о нем у меня очень мало, только со слов мамы, но очевидно этот эпизод из его молодости не слишком повлиял на его дальнейшую карьеру. Ко времени рождения мамы, первого выжившего в семье ребенка (кажется, были еще брат и сестра, умершие в детстве), он был действительным статским советником, первым лицом в заштатном, уездном городке Верхнеуральске Оренбургской губернии [7]. Был он, видимо, уважаемым, деятельным и очень честным человеком. По словам мамы, знакомый купец-татарин не раз говаривал ему: «сыт ты Иосиф Федорович всегда будешь, но богат никогда не будешь», и действительно, он пережил революцию и не только остался жив, но даже не был репрессирован и работал некоторое время в советских учреждениях. После революции семья переехала в Челябинск. Умер он до переезда моих родителей в Москву, дата его смерти и место захоронения мне неизвестны.
Бабушку свою Анну Альфонсовну Бакалинскую, в девичестве Осецимскую, я хорошо помню. Дочь помещика Альфонса Бонавентуровича Пэррота, имевшего очень большую семью (кажется, двенадцать детей), где она была предпоследним ребенком. Помню, мама говорила, что старшую дочь звали Викторией и что двое ее дядей - Ясь и Иван были офицерами, оба они погибли в Первую мировую войну. О дяде Ясе известно как о большом шутнике и балагуре, уходя на фронт, он говорил, что обязательно заработает Георгиевский крест, а дядя Иван возражал, как бы не оказался тот деревянным, и как в воду глядел. Младший брат бабушки Гилярий Альфонсович Осецимский был известным ученым и практиком-металлургом. В начале XX века он был техническим директором Кольчугинского металлургического завода, а позднее, в годы третьего десятилетия и до своей смерти в 1948 году, профессором, заведующим кафедрой обработки металлов в МВТУ им. Н.Э. Баумана (в те годы он назывался Московским механико-машиностроительным институтом - МММИ). Почему все они после революции оказались Осецимскими, а не Пэррот, я не знаю, возможно, дед Гилярий решил, что для послереволюционной России Пэррот слишком вызывающе. Дед был не только хорошим специалистом, но и очень неглупым человеком [8].
О прадеде Альфонсе Бонавентуровиче сохранились только легенды. По словам мамы, он был крупным помещиком, его имение находилось в Буде Кошелевской, это где-то в современной Гомельской области в Белоруссии [9]. Он владел тремястами душ крепостных и тремя тысячами десятин земли. Как протекала жизнь в этом большом польском католическом семействе неизвестно. Мама, наверное, могла бы кое-что рассказать, но, видимо, считала, что чем меньше мы с сестрой Яниной будем знать об этом, тем лучше. Случайно запомнились какие-то бессвязные рассказы об умной комнатной собачке, жившей в помещичьем доме: если ей давали пирожок и при этом говорили «баба пекла», она не ела, а если говорили «панна пекла», то ела - видно сильно голодной никогда не была. Впрочем, судя по дальнейшим событиям, можно с большой уверенностью считать, что рачительными хозяевами Пэрроты не были. Мамин дядя Ясь утверждал, что его предком был итальянский граф, дядя Иван тут же добавлял: «как же, как же, он пришел в Россию с обезьянкой и шарманкой». Кончилась эта семейная идиллия неожиданно быстро.
В имении в качестве гувернера жил некий молодой человек, у которого при невыясненных обстоятельствах полицией был найден револьвер. А в ту пору, как и в течение ста лет до этого, в России происходили польские волнения. Молодой человек был обвинен в снабжении «смутьянов» оружием, а владелец поместья - в укрывательстве преступника. Правительство действовало быстро и круто, поместье, правда, почему-то не было сразу конфисковано, но должно было быть продано за 24 часа, а все семейство отправлено в ссылку в город Ядрин Казанской губернии. Имение продали совершенно нелепым образом, так что денег за него продававшие не получили, удовольствовавшись некими долговременными обязательствами, видимо, весьма незначительными.
После переезда в Ядрин большая семья осталась без средств. Глава семьи пытался зарабатывать на жизнь входившей тогда в моду фотографией, но это, конечно, были крохи. Лишь эпизодически появлялись какие-то деньги, связанные с продажей имения, и тогда начинался пир горой, появлялся лакей в белых перчатках, гости и веселье, однако вскоре снова наступали суровые будни. Ум человеческий очень гибок, особенно в том, что касается интерпретации прошлого. В краткой статье, посвященной моему двоюродному деду Г.А. Осецимскому, в монографии «100 лет МММИ» сказано, что он «происходил из семьи революционера, репрессированного царским правительством».
По-видимому, здесь в Ядрине и встретились мой дед И.Ф. Бакалинский и моя бабушка А.А. Осецимская (Пэррот). Случилось это предположительно в 1890 году. Как они попали в город Верхнеуральск, и как складывалась их жизнь до рождения мамы мне неизвестно. Знаю только, что дед очень любил цветы, в его большой квартире в Верхнеуральске было много ухоженных растений - пальмы, альпийские фиалки (душистый цикламен) и другие цветы, знакомые и родственники говорили, что растения у Бакалинских всегда «улыбаются». Дальнейшая история семьи - история жизни моей мамы и ее брата Бакалинского Гилярия Иосифовича (дяди Ляли) мне известна гораздо лучше, как со слов мамы, так и по моим личным воспоминаниям.
Мама росла окруженная любовью и заботой родителей и знакомых. Семья была дружная, благополучная и склонная оказывать помощь близким людям. Видимо, уже после революции они приняли в семье Екатерину Анатольевну Свияженинову, оставшуюся вместе с братом Валентином сиротами. В процессе послереволюционной перестройки древняя дворянская (боярская) фамилия Свияженинова превратилась в Свияжскую, а тетю Катю я хорошо помню из довоенных и послевоенных лет. Брат ее Валентин также бывал у нас в семье Толкачевых и даже подарил мне прекрасную заводную машинку. Он погиб в результате предвоенных репрессий. Мама рассказывала, что совсем молодым человеком - подростком он пытался перейти финскую границу, но был задержан. Впоследствии ему это припомнили, он был арестован и домой не вернулся.
Мама не росла пай-девочкой, провинциальной барышней, было в ней генетически заложено что-то необычное, даже несколько странное. Недаром кто-то из знакомых говаривал: «В этой девочке чертенок сидит, не иначе она выйдет замуж за фельдфебеля». Тогда подобное высказывание звучало дико, но жизнь показала, что оно было недалеко от истины. Как обычно девочку отдали на воспитание в Тамбовский пансион благородных девиц. В этом здании, до сих пор стоящем в Тамбове на берегу реки Цны, теперь находится педагогический институт [10]. Обучение в пансионе соответствовало классическим стандартам: литература, языки, хорошие манеры, чуточку естественных наук, биология выше пояса, словом подготовка высококультурных жен для военных и штатских чиновников провинциального уровня. Невинные девичьи развлечения:
Регарде ма шер сестрица,
Кель жоли идет гарсон,
Се та се богу молиться,
Нам пора а ля мезон.
Училась Аня Бакалинская (дома ее звали на польский манер Нусей) очень хорошо, окончила курс обучения с высшей наградой - золотым шифром императрицы Александры Федоровны. Но, конечно, такая жизнь была скучна для энергичной молодой девочки. Главной радостью была дорога из Верхнеуральска в Тамбов и обратно - в Верхнеуральск весной, на летние каникулы. Живописная Самаро-Златоустовская железная дорога, особенно на участке Кинель-Бугуруслан, речка Сим, петляющая около железной дороги, отроги Южного Урала и, наконец, конечная станция Оренбург. Дальше - двое суток в карете через цветущие весенние степи, ночевка в степи у станицы Магнитной, непаханые ковыли, необъятные дальние горизонты. В избе ночевать неудобно, поэтому поднимаются оглобли, на них натягивается полог и стелется постель, все чисто, опрятно, удобно. Боже, как давно это было! А осенью - обратно в скучный Тамбов, но там масса подруг и скромные институтские развлечения.
После окончания института планировалась поездка за границу, в Париж, для совершенствования в языке, а дальше - замужество, хорошая семья и счастливые дети. Даже и потенциальный жених объявился - молодой казачий офицер Сергей Стариков. Эту идиллию оборвала революция. Все смешалось и перепуталось, исчезла работа и средства существования, исчез жених и цель жизни. По неизвестной мне причине семья переселилась в Челябинск, где Иосиф Федорович, видимо, какое-то время еще работал на незначительной должности, а мама оказалась в Петербурге на курсах по изучению французского языка.
Руководила этими курсами пожилая француженка, не знавшая русского языка. Курсы размещались в старом каменном доме, естественно, с печным отоплением. День начинался с того, что она командовала: «Андре ранш пишк», что означало «Андрей сначала (раньше) топи печь». На курсах в качестве прислуги работали три женщины, все три были Марии. Старшая звалась Марья, средняя Маша, а младшая Манька, все с ударением на последнем слоге.
[6] Город в 80 км южнее Киева. В течение 400 лет пребывал в составе Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Окончательно отобран у Польши в 1793 г.
[7] Основан в 1734 г. Расположен на левом берегу реки Урал, в 230 км от Челябинска.
[8] На сайте выпускников и преподавателей МГТУ им. Н.Э. Баумана приведена следующая информация: «Осецимский Гилярий Альфонсович, профессор. Работал на Петербургском Александровском сталелитейном заводе: помощником сменного мастера, мастером, заведующим мартеновским цехом. Руководил Таганрогским металлургическим заводом. После Гражданской войны - главный инженер Макеевки, а с 1926 г. главный металлург и технический директор завода по обработке цветных металлов в Кольчугине. С 1929 г. в МВТУ. Заведующий кафедрой технологии металлов (с 1929 г.), декан факультета горячей обработки (с 1932 г.). Окончил Петербургский горный институт в 1899 г.».
[9] Буда-Кошелево - город в Гомельской области Беларуси, расположен в 48 км к северо-западу от Гомеля. Известен с 1824 г. под именем Буда.
[10] Тамбовский институт благородных девиц был основан в 1834 г., а в 1843 г. въехал в новое здание, построенное на месте обветшавшего губернаторского дома, в котором в 1780-х гг. проживал Г.Р. Державин. В институт принимались девочки дворянского сословия в возрасте от 10 до 12 лет христианского вероисповедания. Они должны были знать молитвы, уметь читать и писать на русском и французском языках и решать задачи на сложение и вычитание. После 1917 г. в здании размещались школа, госпиталь, педагогический институт, а в настоящее время - медицинский институт «Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина».
