Rambler's Top100
Дата и время
Карта сайта
 
Воспоминания советского инженера  
Главная > Творчество > Воспоминания советского инженера

Воспоминания советского инженера

ВОЙНА

Так незаметно пролетели три счастливых лета. 22 июня 1941 года в Кожине ставили столбы и натягивали провода для трансляции. Воскресенье, ясный солнечный день, и вдруг неведомо откуда, как отдаленный шум прозвучало страшное слово. Совсем как у А.П. Чехова в «Вишневом саде», будто где-то далеко упала в шахте тяжелая бадья. Внешне ничего не изменилось, но люди как-то замкнулись, пытаясь понять, что же будет. Разделились на две группы: одни стали строже, молчаливее, собраннее, другие наоборот легко срывались в истерику.

Встала проблема и перед моими родителями: что делать с детьми, в Москву отправлять страшно, по ночам над нами гудели немецкие бомбардировщики, летевшие на восток. МВТУ вместе с дедом Осецимским срочно эвакуировали в Ижевск. Дед не успел встретиться с мамой перед отъездом и написал ей письмо, я запомнил из него только одну фразу - «наступают страшные времена». Родители решили, что безопаснее оставить нас с бабушкой в Кожине. Меня устроили в начальную школу в Картине, в третий класс. Каждое утро я с деревенскими ребятами бежал в школу, находившуюся в трех километрах. Но там, похоже, было не до нас, война неотвратимо приближалась. В сентябре меня зачем-то послали на станцию в Тучково. То ли детям тогда больше доверяли, то ли времена были спокойные, но послать девятилетнего мальчика одного за пять километров в пристанционный поселок не казалось чем-то необычным. На меня произвело огромное впечатление то, как собранно и строго работала железная дорога. В осенней вечерней тишине безмолвные, с потушенными огнями и в два паровоза пролетали на запад эшелоны с войсками. Война была уже рядом, с крыши сарая можно было видеть, как немецкие пикирующие бомбардировщики бомбили соседнюю станцию Дорохово. Один за другим подлетали самолеты, пикировали, и внизу от них отделялась черная точка, падала, а через некоторое время доносился упругий звук взрыва. Никто не мешал их кропотливой деятельности.

В первых числах октября в Кожино прибыли родители. Пригородные поезда с Белорусского вокзала уже не ходили, и они добрались до Наро-Фоминска по Киевской дороге. Оттуда всю ночь шли пешком около 50 км и к утру появились в Кожине. На другой день по Белобородовской дороге в деревню цепочкой вошли несколько немцев, вооруженных автоматами. Наступила новая жизнь с нигде не опубликованной, но совершено иной, чем раньше, шкалой ценностей.

Сначала было тихо, немцы дошли по железной дороге до Кубинки и разрушили ее. Вблизи от нас никаких боевых столкновений не наблюдалось, но форсировать Москву-реку немцы, как будто, не спешили. Кожино оставалось прифронтовой деревней, что избавило ее от знакомства с тыловыми частями и зондер-командами, о зверствах которых, особенно финнов и венгров, ходили упорные слухи. Немцы съели всю живность, не избежала своей печальной участи и Белоголовка. Основным развлечением для скучающих солдат были поиски скромных крестьянских сокровищ, которые перед их приходом были припрятаны в земле. Вооружившись длинными стальными прутами, они прощупывали подозрительные места и без труда находили крестьянские тайники. Полагаю, немцами двигал охотничий азарт, какие там ценности могли утаить полунищие колхозники! Мама хорошо говорила по-немецки и не скрывала этого, отец чувствовал себя очень неловко и не находил себе места.

На редкость холодная и снежная зима наступила рано. Немцы поначалу хорохорились - «руссише регирунг фарен нах Самара» [28], - но очень скоро поняли, что совсем не подготовлены к зиме. Их тощие зелено-синие шинелишки и модные сапоги совершенно не защищали от холода. Валенок у них не было, имелись, правда, эрзац валенки, огромных размеров ботинки, утепленные чем-то вроде соломы, но в них невозможно было передвигаться сколько-нибудь быстро, да и было их немного. Немцы жались по домам и неохотно выходили на мороз. Боевые действия активизировались, на задах нашего дома появилась полевая пушечка, наблюдатель сидел на чердаке и корректировал стрельбу, солдаты, выстроившись в цепочку, передавали коррективы от наблюдателя к расчету. Делалось это методично, не торопясь и, как кажется, довольно формально. С русской стороны иногда огрызались довольно остро. Никогда не забуду залпа «катюш» с противоположного берега реки. Стена огня, снега и осколков деревянных строений быстро приближалась к окнам нашего дома, немцы, бывшие в комнате, рванули наружу, нам убегать было некуда. Мама прижала меня и сестру к себе, и мы молча наблюдали, как смертельный вихрь остановился в ста метрах от нашего дома, на полу валялась дверная ручка, оторванная немцами в их паническом бегстве. Участившиеся минометные обстрелы загнали жителей в погреба, стоявшие в стороне от домов и накрытые сверху двускатными соломенными шатрами. Там замерзшие и голодные мы сидели на остатках свеклы и картошки, развлекаясь рассказами о том, какие вкусные, горячие батоны можно было раньше купить в московской Филипповской булочной. Появились первые жертвы, во время минометного обстрела была ранена в спину внучка тети Груши Оля. Вполголоса рассказывали о девушке, повешенной немцами в Петрищеве, всего километрах в двадцати от нас [29]. Холодно, очень холодно, пушечные выстрелы отдаются в морозном воздухе зловещим эхом.

Ночная атака, командир с пистолетом в руках что-то кричит группе русских солдат, не желающих карабкаться из оврага наверх к деревне. С другой стороны немецкие танки, стреляющие из пулеметов трассирующими пулями. Мы с мамой и сестрой лежим на крышке погреба за замерзшими лошадиными тушами, и через щели мне все хорошо видно. Мы не успели вовремя спуститься вниз, а сидящие там боятся открыть деревянный люк - снаряд залетит. Атака отбита, деревня горит, из двадцати изб осталось только пять.

Вспоминаю еще один эпизод. Ночная атака, советские бойцы в новых полушубках и белых халатах в сопровождении двух танков Т-34 занимают деревню, они возбуждены, восхищаются танками, которые форсировали Москву-реку по льду, бабки рыдают: «Сынки, сыночки». Однако это только эпизод, на другое утро немецкие танки снова входят в деревню и замирают холодными стальными глыбами у домов.

Жителям объявлено, что они будут эвакуированы из фронтовой зоны в деревню Старое, в восьми километрах на запад, и потом, вероятно, в Германию. Ночью отец тихо уходит из дома, он перейдет фронт и попадет к своим, его будут долго таскать по инстанциям, выясняя как он оказался у немцев и почему его не расстреляли. Мы не хотим в Германию, но нас и не спрашивают. Кто-то вспоминает о Мухановке, там немцев нет, они, возможно, не знают, что в лесу защищенное бездорожьем и непроходимыми для техники глубокими снегами спряталось это малое человеческое жилье. А если и знают, им не до него. Ночью по едва заметной тропе мы уходим в Мухановку. Размещаемся в мезонине барского дома, в комнате молодой женщины Стеши с тремя маленькими девочками Ниной, Валей и Клавой. В Мухановке холодно и голодно, запаса продуктов нет. Какие-то овощи сохранились в погребах в Кожине, а главное - там много мороженой конины. Артиллерия немцев была в значительной мере на конной тяге, а все лошади подохли в эту холодную зиму, замерзшие лошадиные трупы валялись повсюду и служили для нас единственным источником животной пищи, если бы не конина, вряд ли бы мы выжили.

Время от времени кто-нибудь из женщин выбирался в Кожино за продуктами и посмотреть, стоит ли еще ее дом. В один из таких походов пошла мама и тетя Инна, немцы их задержали и заподозрили в том, что они являются партизанскими разведчицами. Однако им повезло, подвернулся немецкий офицер, который до этого размещался в нашем доме, он подтвердил, что у мамы действительно двое детей, и она живет здесь. Их с богом отпустили.

Дальше в моей памяти провал, я, а потом и моя сестра заболели корью, болезнь протекала очень тяжело, с высокими температурами. За время болезни многое изменилось, ушли, так и не заглянув в Мухановку, немцы, умерла бабушка - для старого человека такие испытания оказались не по силам. Перед смертью она перестала осознавать ситуацию и говорила: «Как же так, дети голодные, неужели нельзя пойти и купить булку?». Ее похоронили в Мухановском саду, на границе с парком.

После того как я и сестра оправились от болезни, выяснилось, что мы не можем ходить, пришлось учиться заново, держась за спинку кровати. Было это, вероятно, в середине января, потихоньку начинало светить солнце, и люди мало-помалу возвращались к трудной, но все же не скотской и бесправной, а человеческой жизни, пытаясь забыть о ближайшем прошлом, как о кошмарном сне. Нам тоже надо было определяться, мы не могли продолжать жить в Мухановке на положении иждивенцев.

Я уже настолько восстановился, что выходил гулять со своими мухановскими друзьями, мы пытались сами мастерить примитивные санки и кататься на них с гор. Я тоже смастерил что-то похожее на санки. Они оказались очень кстати, ведь Нинка ходить еще не могла, а нам предстояло возвращаться в Москву.

Железная дорога, разрушенная войной, не функционировала, и единственной возможностью для нас было добираться на машине по Минскому шоссе. Ближайшим пунктом на этом шоссе являлось село Крымское, в десяти километрах от Мухановки. В дорогу мы отправились вчетвером, вместе с молодой женщиной по фамилии Вилькина, тоже жительницей Кожина, скрывавшейся в Мухановке. Сестру везли на санках, нехитрый скарб несли в руках. Санки, сделанные моими неумелыми руками, скоро развалились, и Нинку тоже пришлось тащить на руках. Если бы не помощь этой посторонней для нас женщины, вряд ли бы мы добрались до Крымского. Но к вечеру мы туда пришли и остановились на обочине в надежде, что нас кто-нибудь подвезет. В сторону Москвы шла крытая полуторка с бензиновыми бочками в кузове, водитель пожалел одиноких женщин с двумя детьми, замерзающих на обочине. В кузове кроме бочек оказалась еще одна женщина с маленькой девочкой, им надо было в Наро-Фоминск. Мы ехали и гадали, куда нас везут, нашим попутчикам казалось, что в Кубинке машина повернула направо, к Наро-Фоминску, а мы надеялись, что попадем в Москву. Оказалось, мы были ближе к истине, шофер довез нас до Баковки, в двадцати километрах от Москвы, и высадил, ссылаясь на то, что везти нас дальше без документов он не может.

Баковка запомнилась глубокими темными оврагами, по которым мы передвигались с большим трудом. Нас приютили в каком-то сельсовете, теплое сухое помещение и голая электрическая лампочка под потолком показались нам верхом комфорта, мы хорошо выспались на полу и утром на поезде прибыли на Белорусский вокзал. Удивительно, но за всю дорогу я не помню, чтобы у нас спрашивали документы, видимо, таких бездомных как мы было немало, и на них смотрели сквозь пальцы.

Вилькина с нами распрощалась и поехала к себе домой. После этого выяснилось, что мы не можем унести одновременно сестру и наши сумки. Мама с Нинкой поехала домой, а я с пожитками остался сидеть в наземном вестибюле станции метро «Белорусская». Там, позади эскалаторов, есть выемка в виде латинской буквы V, где я и сидел, дожидаясь пока мама вернется за мной из Сокольников. Я уже был достаточно взрослым, чтобы понимать каких опасностей мы избежали, и какие трудности нас ждут впереди, и был полон благих намерений помочь маме пережить неизбежно тяжелое будущее. Метро, хотя и не полностью освещенное, с его благоустроенностью и порядком - проходите справа, держитесь правой стороны, не облокачивайтесь, не прислоняйтесь и т.п. - действовало потрясающе, как будто мы вернулись в счастливое прошлое. От метро «Сокольники» до нашего дома пять минут неторопливого хода, но этот последний участок путешествия дался особенно тяжело. На мне, естественно, было надето все, что у меня было, эта многослойная конструкция к концу пути окончательно развалилась, и я еле добрался до дома, поддерживая непрерывно сваливающиеся штаны.

Мы вернулись домой, и было какое-то новое неизведанное ощущение - ощущение свободы.



[28] Искаженное «Русское правительство бежит в Самару».

[29] Имеется в виду казнь Зои Космодемьянской 29 ноября 1941 г. Повсеместно о ней стали говорить после публикации статьи «Таня» в газете «Правда» 27 января 1942 г.

<< К Содержанию << Назад


Rambler's Top100 TopList

© А.А.Толкачева
asidorova@mail.ru
+7(916)431-54-33
© Разработка: "Гарант-Интернет"